Роман Дмитриев – великий борец и благородный человек»
7 марта исполнилось бы 70 лет первому в Якутии олимпийскому чемпиону Роману Дмитриеву.
Знаменитый вольник скончался 11 февраля 2010 году. Он был одним из сильнейших борцов в 1970-е годы, побеждал на всех самых престижных соревнованиях. На Играх 1976 года в Монреале якутский легковес был близок к повторению победного результата, которого добился четырьмя годами ранее в Мюнхене, но занял второе место, а не стал двукратным олимпийским чемпионом только из-за судейской предвзятости.
На родине Романа Дмитриева помнят и чтят, в Якутске ему воздвигнут памятник, его именем назван сквер, в честь него проводится представительный международный турнир. Добрую память о нём сохранили и в Дагестане, где у него осталось много друзей. Одного из них – двукратного чемпиона СССР, призера чемпионатов мира и Европы Аминулу Насруллаева – мы попросили поделиться воспоминаниями о своем якутском друге.
«С Романом Дмитриевым мы встречались на ковре в начале нашей карьеры, – рассказывает Аминула. – Трижды мы боролись друг против друга, и все три наших поединка состоялись в 1967 году. На юношеских и молодежных первенствах СССР я у него выиграл с одинаковым счетом 1:0. В обоих случаях я занял первое место, а Роман – второе и третье места соответственно. А на спартакиаде школьников РСФСР у нас была ничья – 0:0. Роман тогда опередил меня, став чемпионом, а потом он выступил на всесоюзной спартакиаде и тоже стал чемпионом.
После этого я перешел в категорию до 52 кг, а мой якутский оппонент остался в весе до 48 кг, и мы больше с ним на соревнованиях не соперничали. Но были у меня еще поединки с его братом – Гавриилом. Дважды я побеждал Дмитриева-старшего, а один раз уступил ему.
Роман и Гавриил были полными противоположностями – и по складу характера, и по манере борьбы. Младший был типичным вольником, он боролся в низкой стойке, делал ставку на проходы в ноги. Защититься от его атак было делом крайне сложным, он был невероятно быстрым и проходил в ноги стремительно, как пантера. А как он здорово защищался! Если даже тебе удалось взять его ногу, это совсем не означало, что из этого положения ты извлечешь для себя пользу. Роман был необычайно силен в завязках, он, как змея, выворачивался из, казалось бы, безнадежных ситуаций.
Гавриил боролся по-другому. Он был силен физически, вынослив, мог бросить со стойки, но в его борьбе присутствовал некоторый авантюризм, разбросанность. Он способен был справиться с любым соперником, но также мог уступить заведомо слабому противнику. Зрители любят таких борцов – отчаянных, бесшабашных, но эти качества не всегда способствуют достижению результата. Борцы такого плана были удобными для меня, они терялись, когда натыкались на серьёзную защиту. А вот с Романом мне было тяжело. В последующем, наблюдая на соревнованиях за ним со стороны, я думал, как хорошо случилось, что мы разошлись с ним по весовым категориям. Он прогрессировал от турнира к турниру, и когда стал выступать на «взрослом» ковре, никто и близко с ним не мог сравниться. Вообще, в те годы это было отличительным свойством якутских вольников – они получали хорошую школу у себя на родине, а потом, оказавшись в составе сборной страны, сильно прибавляли в мастерстве. Так было и с Романом. В нём был заложен крепкий фундамент в знаменитой Чурапчинской школе, возглавляемой тренером-легендой Дмитрием Коркиным, а когда он стал привлекаться на сборы главной команды страны, которая в те годы была настоящей творческой лабораторией с лучшими тренерскими кадрами и лучшими атлетами, представлявшими самые разные школы борьбы, то засверкал новыми гранями, подобно якутскому алмазу, оказавшемуся в руках хорошего мастера-огранщика.
На сборах мы часто работали с Романом в паре – отрабатывали технику, проводили спарринги. Обычно на тренировках партнеры не упираются, дают друг другу проводить приемы, но о Романе этого не скажешь. Для него не было разницы, соревнование ли это или тренировочный спарринг. Он оборонялся так отчаянно, что стоило огромных усилий взять у него хотя бы один балл. Мне кажется, ему с первых шагов в спорте внушили, что без хорошей защиты не стать чемпионом, и этот непреложный принцип настолько прочно укоренился в его сознании, что с годами стал проявляться в нём на уровне рефлексов. Я и своих ребят, которые у меня занимаются, учу бороться, как это делал Роман. Я им говорю: главное – суметь защититься, а свои баллы вы всегда возьмете.
Мы с Романом проводили много времени вместе не только в спортзале, но и вне его. Нас связывала крепкая дружба, которую мы пронесли через многие годы. Меня подкупали в Романе кристальная честность, простота, открытость. Я ни разу не слышал, чтобы о нём кто-то отозвался плохо, это был редкий человек, к которому абсолютно все относились хорошо. Из дагестанцев с ним также сильно дружил Загалав Абдулбеков. В конце 1960-х нас, дагестанцев, было пятеро в сборной страны – Юрий Шахмурадов, Загалав Абдулбеков, Руслан Ашуралиев, мой старший брат Насрулла и я, но мы всегда считали, что нас шестеро, поскольку Романа воспринимали, как своего. Вообще, было что-то такое, что роднило якутских и дагестанских борцов, притягивало нас друг к другу. Например, всем известно, как крепко дружили и дружат по сей день Магомедхан Арацилов и Павел Пинигин. У меня очень хорошие, дружеские отношения сложились с Петром Алексеевым, Николаем Неустроевым, Александром Ивановым. Потом нас жизнь развела, и эти отношения прервались. Но в том, что борцовская дружба не ржавеет, я лишний раз убедился спустя многие годы, когда через знакомых получил приглашение от Александра Иванова на празднование его 60-летнего юбилея. Меня очень тронуло, что якутский друг не забыл меня, но, к сожалению, непреодолимые обстоятельства не позволили мне поехать на его торжество.
А с Романом мы время от времени виделись. Правда, бывало это не так часто, как хотелось бы. Встречались в основном, когда он приезжал к нам на алиевский турнир. Он был у меня в гостях в поселке Тарки, что возвышается над Махачкалой, мы всегда при встречах подолгу беседовали, вспоминали времена нашей борцовской молодости.
Увы, мы больше не увидимся. Я был потрясен, когда мне сообщили, что Романа ушел от нас. На земле одним добрым, светлым человеком стало меньше. Для меня Роман всегда был олицетворением якутского народа, по нему я судил о его земляках. Так ведь часто бывает: восприятие того или иного этноса в нас формируется по конкретным его представителям. Я сильно уважал этого человека, и эти симпатии переносились на его народ, который он достойно представлял. О Романе мы будем помнить не только, как о великом борце, но и как о настоящем патриоте своей республики, как о необычайно благородном человеке, дарившим окружающим радость и тепло своего сердца», – отметил в завершении Аминула Насруллаев.
